Наринэ Исаян уже три года ухаживает за 18-летним сыном Суреном Исаяном, оставшимися у него неиспользованными парфюмами и одеждой, которые остались на его полке. Мать говорит, что Сурен был долгожданным ребенком в семье, он родился третьим среди трех сестер. Для своего младшего ребенка семья Исаян не пожалела ничего, но сегодня вместо мечт о будущем остались только воспоминания о Сурене.

Хотя каждая комната в доме Исаян напоминает о Сурене, его имя семья упоминает с осторожностью, чтобы не причинить боль друг другу. Единственное, что дает семье силы, — это ожидание. Они ждут, не зная чего.

«Ему было 12 лет, когда он решил поехать с другом в гуманитарный колледж армян в Калькутте, Индия, чтобы учиться, но там он не закончил, вернулся, чтобы служить в Армении…»

Сурен знал пять языков: армянский, русский, английский, хинди и немецкий. Он мог остаться в Швейцарии, чтобы учить, но вернулся и поступил в французский университет, а затем пошел служить, говоря, что если все уедут, что станет с этим страной, — вспоминает 57-летняя Наринэ Исаян.

Сурен служил всего два месяца, когда началась война 2020 года. 23 июля его призвали в армию, он служил в Джракане, где также воевал в начале как снайпер. Мать говорит, что он все время был уверен, что он не на передовой, и они тоже в это верили, и это была их большая ошибка.

«Утром 27-го я еще лежала в постели, когда один из наших знакомых позвонил и начал спрашивать о Сурене. Он сказал: «Наринэ, вы поговорили с Суреном?»» Я ответила, что сегодня не говорила, а он сказал: «Ситуация очень сложная». Я сразу вскочила с постели, пошла и уже поняла, что происходит».

5 октября 18-летнего Сурена перевели в Хадрут с друзьями. По словам матери, только в этот день Сурен рассказал своему отцу, что происходит на самом деле, и только потому, что ему нужна была помощь, они остались без командующего.

«Он позвонил отцу, сказал: «Папа, отойди от мамы, я скажу кое-что». Он сказал, что их переводят в Хадрут, все разбежались, командующего нет, что мне делать? Отец сказал, что как нет командующего, он перезвонил и нашел командующего».

Но тот командующий также был ранен 7 числа, и другого привезли вместо него. Новый командующий сбежал, оставив детей в лесах деревни Ванк в Хадруте, — рассказывает Наринэ Исаян.

Последний звонок от Сурена был 10 октября, но семья начала искать его позже. Они говорят, что были сообщения о том, что связи с Хадрутом были нарушены, и он не мог позвонить. По словам семьи, каждый день ожидания казался вечностью, а беспокойство с каждым днем становилось все больше.

«Когда они ехали из Джабраила в Хадрут, один из наших друзей, который случайно там был, спросил о Сурене, узнав, что он там служит. В этот момент Сурен отозвался, и они с ним сфотографировались. Эта фотография дошла до нас 14 октября».

Когда я увидела эту фотографию, будто мне подключили 220 вольт. Сурен был таким грязным, грязным и сильно изменившимся. Мы не могли представить, что происходит, пока не увидели эту фотографию… это была фактически последняя фотография моего сына».

Семья говорит, что они не видели тела Сурена, нет подробностей о его гибели, официальные данные тоже молчат — нет ни одной информации, которая подтвердила бы, что Сурен погиб. Были только сообщения от разных солдат — один сказал, что Сурен в плену, другой — что он ранен и так далее. Так продолжалось до 1 декабря, когда семья получила звонок.

«Нас вызвали по причине того, что в кармане униформы одного солдата были его телефон и документы, но мой муж на фотографии не узнал его. Потом нам сказали, что либо ждите ДНК-ответа, либо забирайте тело. Мы однозначно решили подождать».

20 декабря было опровергнуто, что это тело Сурена, и семье пришлось ждать результатов следующей экспертизы. После еще двух отрицательных результатов Исаян снова попросили подождать. 3 января, однако, семье позвонили и сказали, что это тело Сурена, приходите забрать.

«В третий раз я сдала анализ, и снова не совпало, сказали, что с нами вообще не совпадает. Уже было 28-29 декабря, нам говорили, что снова надо ждать, но мы не хотели, потому что уже трижды получили отрицательные ответы.

3 января нам позвонили и сказали, что совпадение есть, забирайте тело. Мы спросили, как так, если три раза не совпадало, они сказали, что сильно давили на процедуру».

По словам Наринэ Исаян, они в любом случае забрали тело, с надеждой, что, может быть, Сурен вернется.

«Просто думаешь: а если это не тот, как же его отпустить? Мы подумали, что заберем, сделаем, что должны, и пусть он вернется, пусть возвращается», — говорит мать, добавляя, что Сурен был очень особенным. «Он всегда стоял перед зеркалом, говорил: «Я стану таким человеком, чтобы вы могли гордиться мной»».

Наринэ Исаян вспоминает, что Сурен был очень спокойным, уравновешенным, крайне дисциплинированным и также скрытным. Он обладал выдающимися знаниями, особенно любил армянский язык. Каждый, кто общался с Суреном, знал, что он не позволит себе языковых ошибок, потому что он всегда был очень внимателен к ним. По ее словам, теперь он вместо себя наставляет других. Ведь именно так поступил бы Сурен.

«Когда я впервые поехала в Индию, я спросила у управляющего семинарией, отца святого, как мой сын себя проявляет. Он замолчал на мгновение, потом поднял голову и сказал: «Если бы у меня было еще два ученика, как Сурен, я был бы самым счастливым человеком в мире». Я заплакала в этот момент», — говорит мать и добавляет, что Сурен также пел в церковном хоре.

Несмотря на свои знания, Сурен был очень скромным, никогда не демонстрировал свои достижения. Его любовь к родине он также носил в тишине, лишь иногда проявляя это через небольшие поступки.

«Однажды я сказала: «Сурен, я еду в Индию, что привезти тебе, мой бал?» Он сказал: «Привези, что хочешь поесть, но есть одна просьба — привези мне один камень с под нашей крыши». Я не поняла, что он имеет в виду, но он сказал: «Камень, один камень». И я в декабре достала этот камень с под крыши, принесла. Друзья говорили, что он так бережно его хранил.

Знаете, он пошел туда ради этого камня, ради родины. Сурен теперь живет в нас».

Источник